На протяжении десятилетий водород рекламировался как будущее мобильности. Фактически, было время, когда водород считался «топливом будущего», в то время как электромобили, как ожидалось, ограниченными нишей небольших городских автомобилей с коротким радиусом действия. Тем не менее, именно аккумуляторные электромобили (BEV) вышли на скоростную полосу движения. Между тем их собратья, работающие на водороде, похоже, остановились на старте.
Показательный пример: в 2019 году в США было продано около 330 000 электромобилей с подзарядкой от электросети по сравнению с 8 000 FCEV. Но это может скоро измениться. Hyundai Motors заключила партнерство с британской транснациональной химической компанией Ineos Group, чтобы дать сектору FCEV крайне необходимый импульс в гонке за то, чтобы стать мейнстримом.
Hyundai является вторым по величине производителем автомобилей FCEV в мире с долей рынка 12,1%, уступая только Toyota Motors с долей рынка 76,6%, в то время как Honda Motor Co. принадлежит доля 11,3% рынка. Между тем, Ineos, мировой производитель нефтехимии, специальных химикатов и нефтепродуктов, принадлежит самому богатому человеку Великобритании Джиму Рэтклиффу.
В рамках партнерства Ineos будет поставлять водород для Hyundai, поскольку она стремится расширить свое присутствие в FCEV. Ineos уже производит 300 000 тонн водорода в год в качестве побочного продукта электролиза рассола для производства хлора. В настоящее время компания использует его для топлива, а также для десульфурации на нефтеперерабатывающих заводах. Компания владеет огромными подземными хранилищами газа, которые она может использовать для хранения водорода.
Самый популярный FCEV, Toyota Mirai, имеет базовую цену почти в 60 000 долларов, что на 20 000 долларов выше, чем у Model 3 Standard Range Plus, базовая цена которой составляет 39 990 долларов. Эксплуатационные расходы тоже недешевы: «стандартная ставка» на заправку Toyota Mirai или Honda Clarity превышает 50 долларов, что может быть конкурентоспособным в эпоху, когда цены на бензин составляют около 4 долларов за галлон. К сожалению, отсутствует инфраструктура для заправки топливом: в Калифорнии всего 40 общественных водородных заправочных станций по сравнению с почти 21 000 зарядными станциями для электромобилей. Калифорния в настоящее время является единственным штатом в Соединенных Штатах, который имеет сеть водородных заправочных станций, возможно, потому, что водородный сектор имеет тенденцию получать больше, чем справедливую долю негативной рекламы, несмотря на довольно приличный послужной список в целом.
Кроме того, существует кажущееся непреодолимым техническое препятствие: низкая эффективность. FCEV только наполовину эффективнее, чем BEV, если посмотреть на всю энергетическую цепочку «мощность — двигатель». Тем не менее, все больше экспертов считают, что FCEV играют важную роль в декарбонизации транспортного сектора наряду с BEV.
У FCEV есть несколько сильных сторон, в том числе они работают намного чище, чем двигатели внутреннего сгорания (ДВС), предлагают больший запас хода, особенно в более тяжелых транспортных средствах, а также требуют гораздо более короткого времени для дозаправки по сравнению с обычными электромобилями. Например, Hyundai Nexo 2019 года предлагает 5 пассажирских мест, запас хода 612 км и время дозаправки водородом ~ 5 минут. Его описывают как бескомпромиссный FCV с привлекательным дизайном кроссовера, который обеспечивает достаточно места для пассажиров и грузов.
Hyundai стремится к 2030 году захватить около 15% рынка грузовых автомобилей, работающих на водороде, в Европе, в основном ориентируясь на такие страны, как Германия и Нидерланды.
Между тем, Ineos планирует использовать технологию Hyundai FCEV, чтобы интегрировать ее в Grenadier, внедорожник, созданный по образцу Land Rover Defender, с которым компания надеялась дебютировать в 2021 году.
Мировой рынок FCEV был оценен в 652 млн в 2018 году, но, как ожидается, будет расти до $ 42B к 2026 году, движимый тенденцией ESG, высокой начальной инвестицией в инфраструктуру, увеличением правительственных инициатив, направленных на развитие инфраструктуры водородных топливных элементов, а также технологического прогресса и будущего потенциала.
