России не нужно догонять других по уровню использования возобновляемых источников энергии, но господдержка этого направления позволит создать новую отрасль, без которой страна рискует потерять свое место на мировом энергорынке
Отрасль возобновляемой энергетики, которая долгие годы существовала в лучшем случае «на бумаге», на наших глазах обретает плоть и кровь. Появляются новые виды генерации и технологии машиностроения, которых никогда не существовало в России. Сейчас страна находится на исторической развилке: строить свою энергетику исключительно на углеводородах или оставить стратегический задел для возобновляемой энергетики.
Пока мнения по поводу будущего возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в России высказывают в основном крупные теплогенерирующие компании и промышленные потребители, то есть те, кто думает скорее о сохранении текущих доходов или расходов, чем о технологическом развитии энергетики. Поэтому я хочу от лица непосредственного участника новой отрасли рассказать о том, что уже сделано в России для развития ВИЭ и какими будут технологические риски для страны, если мы пустим ситуацию на самотек.
Запад догонять не нужно
Переломным для развития ВИЭ стал 2015 год, когда мировой ввод мощностей в этом сегменте опередил вводы традиционной энергетики (построено 54 ГВт ВИЭ против 46 ГВт угольной, газовой и атомной генерации). На этом дискуссию о необходимости новых видов генерации можно считать завершенной. Психологическая точка пройдена, и тренд необратимо будет расти, захватывая последние «сомневающиеся» страны.
В России создана и действует государственная система поддержки развития ВИЭ. И мы в этом далеко не одиноки: госмеханизмы стимулирования ВИЭ действуют в 170 странах. Мир принял решение о необходимости возобновляемой энергетики.
Но хотя мы, к счастью, успели запрыгнуть на подножку уходящего поезда, доля ВИЭ в выработке электроэнергии у России ничтожна. В то время как Германия дошла до 35% ВИЭ в общей структуре выработки, а Китай, Бразилия, Япония и Канада поставили цель — 20–30% к 2030 году, мы в России взахлеб спорим о развилке между 1,8 и 2,4% к 2035 году.
Нужно ли нам догонять Запад? Нет. Российские условия дают углеводородной энергетике гораздо более длительную перспективу, чем в Европе. Но если игнорировать мировые тенденции, мы скоро столкнемся с глубокой деградацией едва сформировавшихся компетенций и наработанных технологий.
Холодно, но солнечно
Вопреки обывательским стереотипам природный потенциал для основных видов ВИЭ у нас не хуже, а местами лучше стран — лидеров в этой области. Россия — страна холодная, но не темная. Континентальный или резко континентальный климат способствует высокой инсоляции, а холодные температуры повышают КПД солнечных модулей. По количеству солнечных часов в году Берлин (Германия — один из лидеров по солнечной энергетике) опережают не только южные регионы России, но и Челябинск, Саратов, Бурятия, Алтай и другие. По ветропотенциалу Россия — страна номер один в мире.
Термическая переработка твердых бытовых отходов (ТБО) в электроэнергию, также отнесенная к ВИЭ в России, — практически нетронутый сегмент: сжигается около 1% отходов из образующихся ежегодно 60 млн т. Можно по-разному относиться к классификации такой генерации, как ВИЭ, но в реальности без мер господдержки мусорная проблема не решается: действующие предприятия недогружены либо находятся в предбанкротном состоянии. Тем временем мир научился перерабатывать ТБО в электроэнергию: в США таким образом утилизируется 8% отходов, в Великобритании — 10%, в Швеции — 50%.
Как работает господдержка
Благодаря системе поддержки ВИЭ в России, запущенной в 2013 году и рассчитанной до 2024 года, к концу действия программы в России сложится новая высокотехнологичная отрасль экономики размером до 1 трлн руб., или 0,1% ВВП. В области ВИЭ правительству удалось создать столь же работоспособную систему мер поддержки, как, например, в автомобилестроении или фармацевтике. Ее основу мы заложили еще в РАО «ЕЭС» в 2007 году, когда определили источником финансирования новых объектов генерации оптовый рынок, а не федеральный бюджет и исключили население. Без этого, безусловно, непростого для рынка решения не существовало бы ни ВИЭ-генерации, ни нового энергомашиностроения.
За развитие ВИЭ по договорам поставки мощности (ДПМ) платят потребители оптового рынка. Мы посчитали, какую нагрузку несет промышленность за формирование новой хай-тек-индустрии, — максимальный рост конечной оптовой цены электроэнергии составит 3,3% к 2025 году, что ниже текущих уровней инфляции.
По проверенным образцам
Почему я считаю эту плату допустимой и предлагаю ее сохранить и после 2024 года? Для начала подчеркну, что вся конструкция ДПМ-2 (включая всю возобновляемую энергетику) вообще не увеличивает уровень сложившейся цены для конечного потребителя. Наоборот, отказ от ДПМ-2 или его части мог теоретически снизить сложившуюся цену, которая, как известно, и так уже одна из самых низких в мире. Система господдержки ВИЭ преследует сразу две цели — создание генерации на базе солнца, ветра, малых ГЭС и ТБО, а также локализацию производства основного оборудования для каждого из видов генерации. И нет сомнений, что обе цели будут достигнуты. К 2024 году по уже отыгранным тендерам будет построено более 5 ГВт генерации на основе энергии солнца и ветра. Благодаря механизму ДПМ ВИЭ удалось привлечь в строительство этих объектов более 700 млрд руб.
Получить плату за объекты новой генерации можно только при выполнении требований по локализации оборудования. Первой родилась индустрия оборудования для солнечной генерации, стартовавшая с совместного с «Реновой» и «Роснано» проекта «Хевел». Начав с трансфера швейцарской поликремниевой технологии, завод перешел на российскую разработку с одним из самых высоких в мире КПД — более 22% — и увеличивает мощность до 250 МВт в год. Следом возникли независимые от нас игроки — китайский «Солар Системс» и «Хелиос Ресурс» с собственными производствами солнечных панелей.
В ветроэнергетику пришли крупные инвесторы: «Росатом» с лицензией Lagerwey, Фонд развития ветроэнергетики (создан «Роснано» и Fortum) с технологией Vestas, итальянский «Энел» на базе решений Siemens Gamesa. Конкуренция ведет к удешевлению проектов для рынка: конкурсный механизм, заложенный системой господдержки, привел к снижению удельной цены по ветру в два раза в 2018 году — со 130 тыс. до 66 тыс. руб. за 1 кВт установленной мощности.
В области термической переработки ТКО выбрана технология прямого сжигания с системой высокой очистки, которую локализует в России швейцарско-японская Hitachi Zosen.
Какие этапы должны пройти ВИЭ после трансфера зарубежных технологий? Как показал пример солнечной энергетики, следом в процессе повышения эффективности и снижения стоимости рождается российский продукт, на основе отечественных НИОКР. А дальше начинается экспорт оборудования ВИЭ, усовершенствованного в России. Солнечная энергетика, как первая из стартовавших, уже дошла до экспорта через все описанные этапы. Ветер и переработка ТБО догоняют, но к 2024 году пройдут те же стадии становления. Уверен, что в перспективе Россия способна выйти на мировой рынок технологий ВИЭ.
Что будет после 2024-го
В рамках действующей программы ВИЭ уже практически полностью распределены. Сегодня встает вопрос: как реализовать потенциал нового сектора экономики за пределом 2024 года?
В качестве базового параметра энергостратегии мы предлагаем использовать момент достижения «сетевого паритета», когда стоимость киловатт-часа электроэнергии, выработанной ВИЭ, сравняется со стоимостью киловатт-часа топливной генерации. Эти показатели неизбежно сближаются, и ряд европейских стран уже достигли паритета стоимости «зеленой» и газовой генерации. В России ВИЭ сможет уверенно существовать на рыночных условиях позже, ближе к 2030 году, в силу низкой стоимости углеводородного топлива. Для сохранения уже созданного кластера после окончания действующей программы поддержки необходимо гарантировать спрос на мощности ВЭС и СЭС на зарекомендовавших себя условиях ДПМ ВИЭ. Отказ от продления приведет к сворачиванию созданных производств оборудования мощностью 1,3 ГВт, умиранию спроса на НИОКР объемом 3–4 млрд руб. в год, закрытию образовательных программ. Это будет иметь драматические последствия для технологического развития страны.
По расчетам «Роснано» и других инвесторов в ВИЭ, для сбалансированного, самовоспроизводимого кластера, включающего в себя генерацию, промышленность, науку и образование, требуется ввод не менее 10 ГВт мощности в горизонте 2025–2035 годов. Таким образом, установленная мощность ВИЭ в энергосистеме составит 15 ГВт, или 5% генерации.
Конечно, надо ужесточать требования к инвесторам по уровню капитальных затрат, достраивать меры промышленной поддержки — от поддержки экспорта до поддержки потребителя, особенно в розничном рынке. Но если Россия сохранит эти технологии и компетенции, то после 2035 года ДПМ ВИЭ экономически будут уже не нужны.
Социальный эффект
Разумеется, развитие ВИЭ в России будет иметь позитивное влияние на целый ряд смежных отраслей. Прирост нетопливной генерации неизбежно приведет к сокращению выбросов — ежегодно на 6 млн т к 2024 году, а с ростом установленной мощности ВИЭ экономия будет увеличиваться. Это станет дополнительной возможностью по выполнению обязательств России в рамках Парижского соглашения по климату.
С финансовой точки зрения механизм ДПМ ВИЭ — надежный инвестиционный инструмент с гарантированной доходностью. Его активное применение для вложения средств НПФ позволит снизить риски пенсионной системы. Мы ожидаем, что вскоре НПФ смогут этим инструментом воспользоваться: в мае 2018 года ЦБ наконец выпустил проект нормативного акта, разрешающий НПФ входить в инвесттоварищества, существующие в том числе в возобновляемой энергетике.
Но все-таки важно понимать следующее. В 2020-е годы в мире будет пройден пик потребления угля, в 2030-е годы — нефти, в 2040-е годы — газа. И если Россия не будет развивать собственное конкурентоспособное «зеленое» энергомашиностроение, с ролью одного из ключевых игроков на мировом энергорынке России можно будет попрощаться.
www.rbc.ru
