Пять лет назад президент Владимир Путин подписал поручение об остановке строительства атомной электростанции в Калининградской области — крупнейшего объекта, который когда-либо строился в регионе. Саму стройку запустил тоже он, четырьмя годами ранее. По первоначальным планам, в 2018 году должны были работать оба энергоблока станции. На проект успели потратить порядка 50 млрд руб. — это стоимость строительства почти трех стадионов к ЧМ-2018 на острове Октябрьском. «Новый Калининград» рассказывает историю этого проекта и объясняет, почему его, скорее всего, никогда не возобновят.
Металлический цилиндр высотой около метра раскручивается на игле до скорости около полутора тысяч оборотов в секунду. В него подают газ. Более тяжелые элементы центробежная сила относит к стенкам центрифуги, где они «всасываются» одной из отводящих трубок. Легкие элементы из центра цилиндра забирает вторая трубка, которая подает газ в другой такой же цилиндр. Операция проделывается тысячи раз, и в последнем цилиндре образуется обогащенный уран с высоким содержанием легкого изотопа 235U. Теперь из него можно сделать топливо для атомных электростанций.
Одно из предприятий, где с помощью тысяч центрифуг обогащали уран, располагалось в закрытом моногороде Красноярск-45. У завода был ведомственный колледж, который в начале 1990-х закончил уроженец города Игорь Плешков. Поработав несколько лет на предприятии, 24-летний молодой человек прислушался к советам старших коллег и решил бежать от вредного производства как можно дальше. Так Плешков оказался в Калининграде, построил довольно большой бизнес по производству бетона и стал одним из основных поставщиков стройматериала крупнейшей стойки в истории Калининградской области — Балтийской атомной электростанции. В качестве топлива она, вероятно, использовала бы обогащенный уран, произведенный в Красноярске-45, который сейчас называется Зеленогорск.
Историческое преимущество
Над проектами создания первых атомных электростанций в 1950-х параллельно работали русские и американцы. Первую электроэнергию в атомном реакторе получили в США в 1951 году, но Советский союз в середине 1954 года запустил АЭС, которая смогла выдавать электричество в общую сеть. Cтанцию остановят только в 2002-м. К этому моменту Россия станет наследницей ядерной империи полного цикла — от добычи урановой руды до продажи атомной электроэнергии. В 2016 году суммарная мощность российских АЭС была пятой по величине в мире. Американцы по мощности станций опережают РФ в четыре раза, а находящаяся в сердце Евросоюза Франция — более чем в два раза.
В 2000-х Россия стремилась развивать свое историческое преимущество. По данным АКРА, с 2007 по 2017 годы установленная мощность российских атомных станций выросла почти на 19%, что больше, чем рост мощности любой другой генерации, за исключаем возобновляемых источников (по ней рост значителен из-за «низкой базы»).
Запад же, наоборот, начал постепенно отказываться от развития атомной энергетики, увлекаясь зелеными технологиями. Росатом увидел в этом окно возможностей для реализации своего амбициозного и традиционно очень дорогого проекта. Он захотел построить электростанцию, ориентированную на экспорт электроэнергии в Европу, с участием иностранного капитала, но на российской земле. Калининградская область была для этого идеальным местом.
«Спасти страну от позора»
Во второй половине апреля 2008 года глава департамента топливно-энергетического комплекса министерства развития инфраструктуры Калининградской области Юрий Злобин читал новости у себя в кабинете. В своем кресле главного энергетика региона он чувствовал себя уверенно.
В середине 2000-х Злобин руководил одной из электростанций в Омске. Георгий Боос — как зампред Госдумы и один из фронтменов набирающей в то время силы «Единой России» — прибыл тогда в город для встречи с местными элитами. В ходе того выезда у Бооса состоялся со Злобиным разговор, когда будущий губернатор намекнул, что хороший энергетик может ему понадобиться в другом регионе. Потом Бооса назначили губернатором Калининградской области, и Злобин, который часто бывал в Калининграде по личным делам, напомнил единороссу о том разговоре. Вскоре он вышел на новую работу.
Во время чтения новостей лицо Злобина вытянулось от удивления: взгляд остановился на сообщении о том, что губернатор Георгий Боос и глава Росатома Сергей Кириенко подписали соглашение о строительстве в области атомной электростанции мощностью 2,4 ГВт. Это в три раза больше потребления электроэнергии всей области.
Энергетик не верил своим глазам: в Калининграде уже строился второй энергоблок Калининградской ТЭЦ-2, который закроет все потребности региона на многие годы вперед и позволит экспортировать электричество за рубеж. Но ТЭЦ-2 работает на газе, который подается в область по территории Белоруссии и Литвы, поэтому существует политический риск «перекрытия вентиля» или повреждения старого газопровода с исчерпанной пропускной способностью.
До начала строительства ТЭЦ-2 в 2000-х Калининградская область почти полностью снабжалась электроэнергией через системы соседних стран. Собственная генерация составляла 3–5% от потребления. Это было политически неприемлемо, и власти решили построить мощную газовую станцию, чтобы снять возможные риски. Однако зависимость от одного источника электроэнергии является технологически опасной: на электростанциях случаются аварии, и иногда их нужно останавливать для обслуживания. Правильным считается, когда на «отрезанной» территории есть как минимум 10 источников, страхующих друг друга.
Злобин в правительстве области работал над программой строительства пяти новых электростанций: трех на торфе и двух на угле. От лица областного правительства он участвовал в переговорах с немецкими инвесторами, которые были готовы вложиться в калининградскую генерацию. Однако в определенный момент работа встала. Позже появились слухи о желании главы правительства Виктора Зубкова проработать вопрос энергобезопасности без немцев, но с российскими атомщиками. Боос и Кириенко решили воспользоваться ситуацией, чтобы продавить выгодное им решение, которое никак не решало проблему энергобезопасности, рассуждал Злобин, читая новость. АЭС такой мощности невозможно использовать для нужд области, а закрывать новую ТЭЦ-2 со строящимся вторым энергоблоком — глупо.
У атомных электростанций есть один большой недостаток: они не могут понижать мощность, как угольные или газовые, и должны постоянно сдавать весь, максимальный объем электроэнергии. Эту мощность кто-то должен круглосуточно принимать: и днем, и ночью, когда потребление электричества сильно падает. Для решения этой проблемы существует технологическая «хитрость» — гидроаккумулирующая электростанция (ГАЭС). Это два больших водоема на разных высотах. Ночью, когда АЭС некуда девать электроэнергию, она отдает ее на ГАЭС, и та перекачивает воду из нижнего бассейна в верхний. Днем, когда электроэнергия нужна, вода, текущая с верхнего в нижний бассейн, позволяет «вернуть» потраченную ночью электроэнергию.
Такой гидрокомплекс есть в Литве. Он работал в паре с Игналинской АЭС до ее закрытия в 2009 году. Очевидно, российские власти полагали, что в случае строительства Балтийской АЭС им разрешат сбрасывать энергию на Круонисскую ГАЭС, но Злобин считал это наивным заблуждением. Европейцы бы не «положили» свой гигантский аккумулятор под Балтийскую АЭС. Им он нужен был самим из-за увлечения «рваной» по выдаче ветровой электроэнергетикой.
Российским властям оставалось либо найти компанию в Европе, которая бы в круглосуточном объеме резко начала забирать огромный дополнительный объем мощности, равный потреблению трех Калининградских областей, или самим строить ГАЭС. Оба эти варианта, по мнению Злобина, были нереальными, поэтому главный энергетик Бооса начал борьбу против ключевого энергетического проекта своего начальника, «чтобы спасти страну от позора». И, как показало время, оказался в числе победителей.
Бешеные деньги
Тогдашнему главе «Росатома» Сергею Кириенко в 2008 году был нужен красивый экспортный проект, а бывшему налоговику Боосу — очень крупный налоговый источник в его небогатом регионе. Интересы государственных менеджеров идеально сошлись.
Стоимость строительства самой электростанции оценивалась в порядка 255 млрд руб. Такой объект, по расчетам команды Бооса, должен был давать в областную казну порядка 6 млрд руб. налога на имущество и еще, в зависимости от обстоятельств, около полумиллиарда налога на прибыль и НДФЛ. В 2008 году это было сопоставимо с третью собственных доходов области и являлось безоговорочным мотивом, чтобы регион вошел в большую игру.
«Со станцией все совпало. Боос любил большие проекты. У него позиция была какая: «Я делаю большие проекты, отдаю на это все, а потом на этих столпах вся остальная экономика поднимется. <…> [Кроме того] он был качественным проводником больших решений», — вспоминает человек из команды Бооса.
В областном правительстве полагали, что план губернатора и федералов состоит в том, чтобы воспользоваться «токсичностью» темы атомной энергетики в Европе и при этом «подсадить» Прибалтику на свою энергию. «Подсадить на сырье соседей, создать занятость и доходы — это было красиво», — говорит бывший сотрудник калининградского правительства.
«Росатом» хотел занять рыночную нишу Игналинской АЭС. В начале 2000-х благодаря еще советской атомной станции соседняя республика производила намного больше электроэнергии, чем могла потребить. Остановка основного источника электроэнергии — «Игналины», стала одним из условий вхождения Литвы в Евросоюз. На ней стояли реакторы «чернобыльского» типа. Первый энергоблок остановили сразу после вступления Литвы в ЕС, второму дали поработать еще пять лет.
Выйти к литовцам с предложением просто покупать электроэнергию у России «Росатом» не мог. Поэтому была предложена не использованная ранее схема с продажей акций АЭС потенциальным покупателям, чтобы вселить уверенность в предсказуемости действий России и заодно привлечь внешнее финансирование. Впрочем, контрольный пакет предлагалось оставить в руках государства.
«Мы готовы до 49% акций продать западным инвесторам. Инвестор может купить и небольшой пакет акций и быть совладельцем данного объекта. В данном регионе, по всем прогнозам, и по нашим, и Еврокомиссии, ожидается серьезный дефицит электроэнергии, который, по нашим оценкам, будет даже превышать тот объем энергии, который будет вырабатывать Балтийская АЭС», — рассказывал в интервью литовскому изданию представитель «Росатома» Сергей Бояркин.
Юрий Злобин в своих публикациях опровергал доводы «Росатома». По его оценкам, в момент начала строительства станции в странах Балтии не было острого дефицита мощностей, а к моменту предполагаемого ввода Балтийской АЭС в эксплуатацию в Скандинавских странах должен был накопиться огромный объем избыточных мощностей.
Злобин утверждал, что калининградский проект станции сильно недооценен. К 255 млрд руб. официальной стоимости нужно было добавить еще как минимум 50 млрд руб. на строительство сетей по Калининградской области и порядка 100 млрд руб. на сети на территории Евросоюза для выдачи мощности. Эти затраты делали проект заведомо неконкурентоспособным по сравнению со скандинавским предложением, несмотря на сравнительную дешевизну производства атомной электроэнергии, утверждал Злобин.
Если бы Россия продавала энергию дешевле себестоимости, это был бы уже не экономический, а политический проект. От политических отношений в этой сфере прибалты как раз хотели уйти.
Пат Росатома
В 2007 году экологический активист Владимир Сливяк и его единомышленники собрали перед зданием областного правительства огромную коробку из пенополистирола и написали на ней «АЭС». Из коробки торчала труба, и в назначенный момент из нее пошел едкий оранжевый дым. Сегодня Сливяк вспоминает, что та акция оказалась весьма успешной и к проблеме строительства атомной станции в области удалось привлечь большое внимание.
Когда активисты проводили свою акцию, еще не было никаких официальных договоренностей области и Росатома по строительству станции. Поводом для выступления стала стратегия социально-экономического развития области на долгосрочную перспективу, подписанная Боосом в марте 2007 года. «Реализация активного экспортного сценария потребует дополнительно строительства в области мощного источника электрической энергии мощностью не менее 2 ГВт. Таким источником может быть как угольная ТЭС, <…> так и атомная электростанция», — так выглядело первое упоминание атомной станции в официальных документах.
Владимир Сливяк и Александра Королева из «Экозащиты» на митинге против финансирования строительства АЭС западными банками.
Бывший чиновник, работавший в областном правительстве над согласованием стратегии с федеральными властями, вспоминает, что идея с огромной электростанцией принадлежала лично Боосу, а федералы не очень верили в ее необходимость и не спешили поддерживать этот пункт стратегии. Амбициозный губернатор исходил из предположения, что область ожидает такой стремительный промышленный рост, что станция будет нужна в первую очередь для собственных нужд. По прогнозам Бооса, в 2018 году область должна была потреблять 2,2 ГВт электроэнергии при собственной генерации в 1 ГВт.
Губернатор ошибся почти в три раза. По данным областных властей, опубликованным в этом году, к 2018 году максимум потребления в области составил менее 0,8 гВт при мощности собственной генерации более 1 гВт.
В основе борьбы экологической организации «Экозащита!» Сливяка против мегапроекта Бооса было три ключевые претензии: население выступает против строительства атомной станции; в случае теракта (например, падения на нее большого пассажирского самолета) атомная станция может превратиться в атомную бомбу; кроме того, нет ясности с местом захоронения радиоактивных отходов. Кроме того, Сливяк полагал, что реальная стоимость электростанции и инфраструктуры для нее значительно превосходит публично озвучиваемые цифры, и сомневался в экономической целесообразности проекта.
«В 1990-е годы было 2–3 случая, когда люди из атомной промышленности выходили с предложениями строить [в области] атомную станцию. И это по разным причинам отвергалось на местном уровне. Но Боос оказался человеком, которому эта идея понравилась», — говорит Сливяк.
Боос был не только первым губернатором, который влюбился в идею АЭС, он и единственным человеком, который смог продавить запуск ее строительства. В сентябре 2009 года Владимир Путин в статусе премьер-министра подписал распоряжение о строительства двух энергоблоков. Экологи осознали, что теперь атомная станция — это уже не блеф, и начали искать методы помешать проекту.
Они избрали своей стратегией отслеживание контактов «Росатома» в Европе и пытались проводить дублирующие переговоры, доводя до потенциальных инвесторов альтернативную точку зрения. Сливяк считал, что «Росатом» не сможет полюбовно договориться с Польшей или Литвой, через которые бы пришлось строить линии выдачи мощности, поэтому будет действовать через наиболее влиятельных стран-членов Евросоюза, а те в случае достижения консенсуса повлияют на позицию соседних с областью государств.
«То, что они (Росатом — прим. „Нового Калининграда“) делали в Польше и Литве, по интенсивности было несравнимо с тем, что они делали в Германии, Франции и Италии. Первый, у кого пытались получить поддержку, — это Enel из Италии. [Премьер-министр Италии Сильвио] Берлускони — личный друг Владимира Путина. И с этим было, наверное, связано, что пробовали там. В 2009–2010 году я был на встрече акционеров Enel в Риме, и в конце концов они отложили решение по данному вопросу», — вспоминает Сливяк.
Немцы, по словам активиста, были изначально менее позитивно настроены к проекту, несмотря на то, что планомерно выводили из эксплуатации свои АЭС, и максимум на что могли пойти — это предварительный договор о приобретении энергии без инвестирования в сам объект. Но с ними переговоры также зашли в тупик.
Тогда «Росатом» начал работать с западными банками. Сливяк в партнерстве с экологическими организациями из этих стран получал информацию об их контактах и шел в те же банки, рассказывая о недостатках проекта. В итоге, по его словам, несколько крупных западных банков отказались от участия в проекте или заявили об отсутствии положительного решения.
«Дальше Росатому нечего [было] делать. Сети не построены, нет ни одного обещания покупать электроэнергию. Соседние страны говорят, что это им не надо и они не хотят, чтобы это было. <…> Они-то знают, что слова об энергобезопасности Калининградской области — это фигня. Они в патовой ситуации. Их король не находится под ударом, но двинуться некуда. Со всех сторон обложили. Ты достроишь ее (АЭС — прим. „Нового Калининграда“), но что ты будешь с ней делать?» — рассуждает сегодня Сливяк.
Владимир Путин понял тяжесть положения Росатома в 2013 году и остановил строительство «до завершения переговоров и принятия решения странами ЕС о включении объектов выдачи мощности Балтийской АЭС в планы развития европейской сетевой инфраструктуры».
В дирекции строящейся Балтийской АЭС подчеркивают, что проект до сих пор не закрыт, а именно приостановлен. Однако, по мнению эксперта Финансового университета при Правительстве РФ и Фонда национальной энергетической безопасности Станислава Митраховича, разморозка строительства Балтийской АЭС крайне маловероятна.
В 2011 году Ростатом начал строить АЭС в Белоруссии, неподалеку от границы с Литвой, на кредитные средства России. Россия предоставит Белоруссии в общей сложности 90% средств, необходимых для строительства станции, или $10 млрд.
По словам Митраховича, реализация данного проекта практически исключает разморозку Балтийской АЭС. Новая станция избыточна для Белоруссии, и она будет пытаться экспортировать энергию примерно туже же, куда хотела Балтийская АЭС. «В случае с Калининградом — с одной стороны Германия, которая антиатомная, а с другой стороны Прибалтика, которая политически против России настроена. Приходится от проекта отказаться», — говорит Митрахович.
Вопрос энергобезопасности области был окончательно закрыт с решением о строительстве в области четырех дополнительных электростанций, и теперь АЭС нельзя рассматривать даже для решения этой проблемы, напоминает эксперт.
Изоляция территории
Литва, больше всех пострадавшая от закрытия Игналинской АЭС, уже решила свой вопрос энергобезопасности. В середине 2010-х к ней было протянуто два энергомоста — из Швеции и Польши. Сегодня Литва — один из основных сторонников разрыва энергетических связей с Россией и Белоруссией.
В конце июня лидеры прибалтийских стран и глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер подписали соглашение о выходе из БРЭЛЛ (синхронный режим работы энергетических систем Белоруссии, России, Эстонии, Латвии и Литвы). Через эту систему Калининградская область соединялась с электросетями внешнего мира и России. Когда в области происходили блэкауты 2011 и 2013 годов, в рамках данной системы Литва выдавала области электроэнергию для восстановления энергоснабжения. Область же через систему продавала в Литву излишки электроэнергии, производимой на ТЭЦ-2.
В 1990-х Прибалтика вышла из состава Советского Союза политически, но продолжала оставаться в нем энергетически. Ее энергетическая система была привязана к бывшим членам союза. БРЭЛЛ, созданный в начале 2000-х, стал соглашением, позволяющим странам, находящимся порой в острой политической дискуссии, помогать друг другу в сфере энергетики и держать «подключенной» оторванную от России Калининградскую область. «БРЭЛЛ позволил Калининграду относительно спокойно пережить мутные времена, когда у него не было своих мощных электростанций», — констатирует Юрий Злобин.
Выход из БРЭЛЛ означает отсоединение Прибалтики от России и Белоруссии, а значит — отрыв калининградской энергетики от стран-соседей. Идеологически Прибалтика продолжает свое движение из Советского Союза в Евросоюз, включаясь в единую европейскую энергосистему.
Поэтому Москва выделила 100 млрд руб. на строительство новых электростанций в области, где и так производится больше электроэнергии, чем потребляется, а также озаботилась созданием инфраструктуры доставки сжиженного газа для них. Теперь проблемы со своими блэкаутами области придется решать без помощи соседей. Окончательно выйти из БРЭЛЛ, согласно соглашению, подписанному в конце июня, Прибалтика должна в 2025 году.
Бывший губернатор Георгий Боос не ответил на вопросы, направленные ему «Новым Калининградом».
Глава АО «Балтийская АЭС» Юрий Шалимов в беседе с «Новым Калининградом» отметил, что встретился бы, но не может обсуждать обозначенные в запросе вопросы, пока встречу не согласует Росатом. Разговор состоялся около месяца назад.
Получить комментарий у «Росатома» «Новому Калининграду» не удалось.
Макет Балтийской АЭС в музее Немана
Макет оказался сильней
Небольшой провинциальный город Неман на депрессивном востоке области должен был стать центром калининградской атомной энергетики. Главная промышленная достопримечательность города — разорившийся целлюлозно-бумажный комбинат, главный культурный объект — развалины замка Рагнит (так же назывался Неман до войны). В 2013 году на развалинах погиб 8-летний мальчик. К 2017 году власти закрыли входы в здание металлическими решетками и обнесли забором из профлиста. 2018 году во время визита губернатора Антона Алиханова выяснилось, что забор украли. Главе Службы охраны памятников Евгению Маслову оставалось на это только развести руками.
Решение о строительства Балтийской АЭС рядом с городом приветствовалось чуть ли не городским праздником. На несколько лет 11-тысячный город почувствовал себя востребованным.
Работники «Росатома» полностью заняли единственную гостиницу города, энергохолдинг отремонтировал местный Дом культуры и начал возить в него эстрадных звезд. Жилье в Немане подорожало почти вдвое. Неманцы почувствовали перспективу — начали зарабатывать на услугах большой стройке и активно брать кредиты.
Проект Балтийской АЭС предполагал строительство нового микрорайона — на 10 тыс. жителей. Областные власти думали, что Москва даст на это почти 14 млрд руб. Этих денег должно было хватить на модернизацию почти всей инженерной инфраструктуры города, развитие здравоохранения и культуры.
Все закончилось в 2013 году, когда Владимир Путин остановил стройку. Начались неплатежи. Местные жители рассказывают о случаях, когда, не получив заработанные деньги, люди приходили в бешенство и начинали ломать производственное оборудование. Цены на жилье рухнули, и многие впали в депрессию из-за невозможности расплатиться с взятыми в состоянии эйфории кредитами.
В декабре 2014 года Владимиру Путину на большой пресс-конференции задали вопрос о судьбе Балтийской АЭС. «Строительство Балтийской АЭС, насколько я знаю, идёт по плану, как мне Кириенко докладывает», — заявил Путин. Местные жители очень этому удивились — стройка была заморожена.
По местной легенде, после этого случая кто-то написал раздраженное письмо президенту и в Неман отправили проверяющего. Он приехал, посмотрел, как на самом деле обстоят дела на стройке, и больше не появлялся.
Сегодня главный эксперт в Немане по строительству атомной станции — смотритель местного музея Надежда Кудимова. Активная пожилая женщина, раньше возглавлявшая местное отделение «Единой России» и работавшая директором школы, берет указку и с гордостью демонстрирует макет атомной станции из пенопласта, расположенный в центре зала: «Это, пожалуй, единственный макет в области, сделанный „копейка в копейку“. Ни у кого такого макета нет». Его сделали вместе учитель местной школы, которую раньше возглавляла Кудимова, и инженер атомной станции.
«Росатом» активно поддерживает музей грантами — в комнатах учреждения много его символики. Энергетики также не перестают проявлять знаки внимания к немногочисленной неманской молодежи и старикам. Пиар-активность — это, вероятно, последнее, что осталось в области от строительства Балтийской АЭС.
Смотритель музея убеждена, что проект строительства остановился из-за санкций. Корреспондент «Нового Калининграда» напоминает ей, что работы остановили в 2013 году, задолго до присоединения Крыма. Кудимова соглашается, что стройку заморозили из-за того, что никто не захотел покупать электроэнергию.
На станцию еще долго после «заморозки» строительства приходило производственное оборудование, заказанное ранее. Чтобы его хранить, пришлось строить дополнительные склады. «Станция охраняется военизированной охраной. Степень защиты очень высокая» — продолжает лекцию Кудимова и показывает каску, которую ей подарил первый директор строящейся станции перед отъездом в 2012 году. «С наилучшими пожеланиями», — читает надпись на каске, выведенную маркером, с теплотой в голосе смотритель музея.
Владимира Путина Кудимова считает мудрым человеком, который едва ли будет разбрасываться половиной сотни миллиардов, вложенных в строительство станции, поэтому он должен стройку разморозить.
Мы подходим к стене с большой фотографией летнего Немана с высоты птичьего полета. Кудимова сетует, что молодежь бежит из города и постепенно бывший Рагнит превращается в место для стариков. За 5 лет население города сократилось более чем на 5%, и каких-то перспектив для разворота этой тенденции не видно.
Кудимовой остается только верить в чудо.
Текст — Вадим Хлебников, фото — Алексей Милованов, Виталий Невар, «Новый Калининград»
