ENERGOSMI (ЭНЕРГОСМИ). Номер свидетельства СМИ ЭЛ № ФС 77 - 63300

«Фактически перейти к регулируемой модели – очень просто»

В конце января 2016 года Александр Гусев побеседовал с Виктором Васильевичем Кудрявым, заслуженным энергетиком России, профессором, доктором технических наук.

Ознакомившись с биографией Виктора Васильевича можно смело сказать, что он действительно является одной из центральных фигур российской энергетики.

О высочайшем уровне профессионализма и безусловной авторитетности мнения нашего сегодняшнего визави в особенности говорит один из ключевых пунктов его биографии – в тяжелейшие для российской энергетики годы (1994-1998 г.г). Виктор Васильевич был Председателем Совета директоров изолированных энергосистем Дальнего Востока. С 1998 по 2001 г.г. он трижды избирался на должность председателя Совета директоров российского энергохолдинга. Для меня было честью встретиться и побеседовать лично с человеком, который был одним из основных публичных противников дезинтеграционных реформ электроэнергетики, лоббируемых командой А.Б. Чубайса и американскими консалтинговыми компаниями.

Не секрет, что Виктор Васильевич неоднократно обращался и в Правительство России, лично к Президенту страны Б.Н. Ельцину, и, опираясь на поддержку ведущих губернаторов, академиков РАН и руководителей основных отраслевых институтов, призывал приостановить, заблокировать губительные для энергосистемы страны реформы. Предвидя неизбежные негативные последствия предлагаемых преобразований, Виктор Васильевич выступал в средствах массовой информации и на Центральном телевидении с четким изложением своей позиции.

В декабре 2015 года Виктор Васильевич выпустил книгу, которую назвал так: «Риски и угрозы российской электроэнергетики. Пути преодоления». Я стал одним из немногих, кто уже ознакомился  с ней. Книга выпущена очень ограниченным тиражом. Поистине, это работа должна произвести фурор среди специалистов электроэнергетического комплекса и не оставить равнодушным никого.

В ней профессором подробно проанализированы особенности российской электроэнергетики, которые были сознательно проигнорированы разработчиками и лоббистами реформ, а также перечислены конкретные преобразования и их последствия, приведшие к невозможности оптимизации затрат и, как результату, –  потере системного эффекта ЕЭС. Отдельного внимания специалистов заслуживают предлагаемые В.В. Кудрявым меры по переводу отрасли на противозатратный механизм хозяйствования, как способ повышения конкурентоспособности отечественной промышленности в кризисный период.

Однажды, я присутствовал на выступлении Виктора Васильевича на одном их многочисленных энергетических форумов. Меня поразил не только сам доклад, его откровенность, но и очень искреннее, не равнодушное и по-истине горячее отношение к своему делу, делу жизни. Такая жесткая, бескомпромиссная позиция профессионала, можно даже сказать гражданина своей страны заставляет действовать.

Поэтому, после прочтения монографии я не мог не встретиться с Виктором Васильевичем лично. В нашей беседе мы обсудили многие вопросы в том числе тарифы на электроэнергию и вопросы ценообразования, непростое взаимодействие поставщиков оборудования с энергетиками, просчеты реформы.

— Виктор Васильевич, большое спасибо, что нашли время для нас. Давайте начнем наш разговор сразу с обсуждения вашей книги «Риски и угрозы российской электроэнергетики. Пути преодоления». Сколько времени ушло на ее написание? Были ли препятствия  ее выходу в свет, потому как прямо скажем мало кто в настоящее время решается на откровенную критику системы.

Никаких препятствий не было, но, конечно, негативное настроение к идеям и предложениям профессиональных энергетиков правительства, министерства безусловно присутствовало. Кроме того потеря связей с региональными энергокомпаниями, при их зависимости от энергохолдингов, тоже не позволяла надеяться на их открытую поддержку. Хотя изложенные идеи разделяют абсолютное большинство профессионалов, пришлось потратить много времени на сбор материалов. Пришло время – и книга вышла в именно тот момент, когда требуется совершенно другое отношение к энергетике.

Вы хотите сказать, что сейчас мы находимся на стадии некого переломного, ключевого момента? Почему?

Это ключевой момент не только потому, что мы самая энергоемкая страна, не потому, что у нас холодно и мы свои 320 миллионов тонн условного топлива тратим в отличие от других стран на то, чтобы у нас было тепло. В домах, аудиториях, в производственных цехах, в домах – это уже утяжеляет экономику. Все наши транспортные расходы – это несколько триллионов рублей, чтоб, сырье привезти, вывести оборудование, перекачать на три с половиной тысячи километров газ, на столько же необходимо перекачать нефть, что даже при низкой себестоимости кратно увеличивает ее стоимость.

Значительные затраты на энергию и транспорт приходятся на энергоемкие отрасли —  основные плательщики налогов (ТЭК, металлургия, химия, строительные материалы, электротранспорт).

Дешевая электроэнергия – это конкурентоспособность и на внутреннем, и на внешнем рынке  основных секторов экономики, которые обеспечивают налогами всю страну.

Но сейчас даже не мы должны давать себе оценку, сейчас после завершения реформ, тем более в кризис, нам оценку будут давать наши потребители по фактическим тарифам. И это правильно. Любую услугу в конечном счете оценивает потребитель. Результат реформ отрасли должен тоже оценивать потребитель, прежде всего региональные власти и промышленность.

В Вашей книге упоминается о том, что негативные последствия проведенных либеральных реформ российской электроэнергетики за период 2004-2008 г.г. сегодня не вызывают сомнений у профессионалов отрасли, потребителей и независимых экспертов. Реальный итог реформ – это угроза энергетической безопасности, снижение дееспособности управления в местах развала системы технического обслуживания и так далее. Какими были цели проведенных преобразований?

Мое мнение таково: цели были такими, которые и показали конечный результат. Это было одно из мероприятий, которое комплексно воздействовало на экономику России. Пришли  к неконкурентоспособности, ушли во второй, третий ряд среди ведущих государств. Для наших противников и партнеров мы не должны быть экономически развитой страной, а только сырьевой. Как когда-то М. Тэтчер сказала примерно следующее: «Зачем в России столько жителей? Для добычи нефти и газа, обслуживания трубопроводов с избытком хватит 15 млн. граждан».

Но может быть это просто ошибки в самом методе проведения реформ?

Нет. К примеру Англия очень быстро поняла, что это неверный путь, им достаточно было двух-трех лет. Они вернули себе сети: объединили электрическую сеть с газовой сетью в единый комплекс, сделали общее диспетчерское управление. А у нас же сейчас даже функция — диспетчерское управление выделена в отдельный бизнес, независимый от результатов энергокомпаний и отрасли, чего никогда ранее не было. В данном случае не надо даже удивляться. Я приведу просто несколько моментов. Во – первых, будет ли надежней, эффективней и дешевле энергетика в Мосэнерго, если его порезали на 14 частей? Очевидно, не будет. Есть общие правила. Объединение двух предприятий – экономия 10% затрат, прежде всего транзакционных постоянных издержек. Объединение двух взаимосвязанных сложных технологических комплексов  — до 25% затрат, общий счет экономии – сотни миллиардов рублей. Ежегодное слияние и поглощение в кризисной ситуации – наиболее действенный способ повысить финансовую устойчивость, снизить затраты, но у нас его не используют. Хотя в мире объем слияний и поглощений проводится на несколько триллионов долларов в год.

— То есть основная причина в разделении?

Не только, есть и второй момент. Энергия, которую производит отрасль, была отдана для продажи в руки частных компаний. Закон запрещает заниматься этим электросетевым  компаниям, которые транспортируют, распределяют и подводят электроэнергию каждому потребителю, имеют четкую границу раздела, приборы учета, но кроме этого электросети имеют в своем составе линейные подразделения, которые способны решать аварийные проблемы не только свои, но и потребителей. То есть фактически у нас запрещено продавать тем, кто исполняет услугу и кому можно доверять. В итоге два с половиной триллиона рублей электроэнергии продают частные компании. Вы найдёте какой-нибудь зарубежный «Ашан» или российский «Магнит», который отдаст кассовый зал на аутсорсинг неизвестным людям?

— …И как следствие – вопросы с ценообразованием.

К тарифам. Вот идет, допустим, каждый час составление баланса потребления производства, выбор поставщиков, но оказывается, что тариф самой дорогой электростанции, которая включена в баланс, становится тарифом для всех. Включили дорогую ТЭЦ на мазуте или на угле, и по этой же цене продает и гидроэлектростанция, и атомная электростанция, и высокоэффективная паровая, газовая установки и другие, зарабатывая сверхплановую прибыль. В то же время самый социально значимый сектор генерации – ТЭЦ — убыточен при продаже тепла и электроэнергии, потому что этот своеобразный товар одного производителя – ТЭЦ продается на двух разных рынках. Тепло — на розничном, на оптовом – электроэнергия, причем они никак не увязаны, и нет единого центра, который отвечал бы даже не за прибыль, а хотя бы за их безубыточность. Рынок ТЭЦ особо ответственный, он не резервируется по теплу, ни ОРЭМ, ни ГЭС, ни АЭС. Ни один из соседних регионов не может передать тепловой энергии, если произошли аварии на теплоисточниках в  Ленинграде, в Туле или в Ярославле.  Наша модель рынка подходит для стран карибского моря, там постоянно +250С.

Но ведь это не злой умысел, в чем же ошибочность модели?

Модель, которую нам дали, есть и в мире, но она у нас распространилась на все электростанции, а у них распространяется только на так называемый балансирующий рынок. Например, есть некая нагрузка, где-то похолодало больше или что-то случилось с оборудованием. Данный рынок составляет всего 3-5% в общем потреблении. И соревнуются на этом рынке не все электростанции, ГЭС, АЭС, газовые, угольные, а только электростанции одного типа оборудования, работающие на одном виде топлива.   А чтобы делать соревнования олимпийцев и параолимпийцев в одном забеге, а по показателям параолимпийцев награждали олимпийцев, такого еще никто не придумал.

Реформаторы гордятся своими двумя достижениями. Осуществлен переход с регулирования на конкурентный рынок. Но такой сверхприбыльный рынок для одних и убыточный для других оказался никому не нужен. Привлекли инвестора на новый рынок мощности, но там окупаемость всего 10 лет при завышенной рентабельности. Ввод 10 % мощности от установленной в России при такой модели ведет к тому, что тарифы возрастают на 30%. Это абсолютно не те механизмы рынка и инвестиций, которыми развиваются другие страны.

Поставщики и Подрядчики, взаимодействующие с энергокомпаниями, не очень довольны такими вещами, как отсрочки платежа, невыгодные условия договоров. Но они вынуждены на это идти, потому что энергетики являются одними из крупнейших потребителей их продукции. Уже и письма писались, принимались другие меры. Действительно у энергетиков нет денег или это что-то другое?

Вы затронули серьезную проблему. Есть такая поговорка — все проблемы от жадности или от трусости. Политика, указанная в вашем вопросе неправильная в корне. Как результат — отрасль теряет перспективу, ее созидательный комплекс не знает, будет – не будет оплата, очень много случаев отказа заказчиков от заключенных договоров. Следовательно, Подрядчикам и Заказчикам нет возможности  вести правильную кадровую, техническую политику, проводить перевооружение. Нет плановости для развития заводов энергомашиностроения, электротехнической промышленности, нет ритма загрузки проектных институтов, строителей, наладчиков. Мы теряем опытные кадры в самом важном и нужном для страны созидательном комплексе. Недавно прошла очень интересная информация. У нас сейчас целый ряд крупных работ в военно-промышленном комплексе стали авансировать на 80%. Это небывалая вещь. Просто пришли люди, которые умеют считать. Удешевление продукции, которую они покупают, составило почти 20%. Это как раз суммы кредитов. Какая-то сумма конечно не должна оплачиваться, условно 10 или 20%, если на испытаниях данный агрегат не работает с заданными параметрами, с заданной мощностью. Но это исключительный случай.

И не любят платить созидательному сектору те, которые получают вовремя свою зарплату. Не могу не вспомнить Саяно-Шушенскую ГЭС, Там же на уникальных сверхмощных гидроагрегатах ГЭС с 2000 г. прекратилось выделение средств на научно-технологическое сопровождение эксплуатации и техническое обслуживание гидроагрегатов.  Авария произошла через 9 лет после прекращения этих работ и все эти  9 лет не была проведена замена роторов турбин, предусмотренная актом государственной комиссии 2000 г.

Разбирались в последствиях аварии?

Нет. А что значит – прекратилось финансирование работы по сопровождению, эксплуатации и ремонту? Это значит, что перестали производить необходимую диагностику и потеряли контроль и знания реального ресурса работы. Я понимаю, когда выпускаются машины одинакового типа, из одних материалов – там может быть четкий регламент работ. Здесь все понятно: эти работы по регламенту через 10 000 часов, эти – через 20 000, а замена – через 50 000 и не надо на однотипном оборудовании проводить дополнительные исследования. Но каждая ГЭС – изначально уникальная – по характеристикам воды, по характеристикам плотины, грунта, режима работы. И все это прямо влияет на ресурс работы. Не производить дополнительных научно-технических обследований на уникальных, не имеющих мировых аналогов ГЭС — преступление. Не выполнять замену роторов турбин потребителю акта Госкомиссии – преступление вдвойне. О чем можно говорить, если у реформаторов было «свое» мнение: «А зачем нам вкладывать в науку? Нам что надо – мы купим за рубежом»?! Стоит ли удивляться, что в РАО «ЕЭС России» в 2001 г. был ликвидирован департамент научно-технической политики.
А ведь мы когда-то за счет отечественной науки имели 12% зарубежного энергетического машиностроительного рынка, в Советском Союзе — по котлам, и по турбинам, и по той же гидроэнергетике. И завод, на турбине которого случилась авария, был в числе первых, ничем не уступая зарубежным фирмам.

Мы с вами затронули тему стоимости для потребителя электроэнергии, которая формируется из расчета зарплаты, обслуживания, технического переоснащения и так далее. Если говорить о технике, о железе, то, как Вы сказали, одной из проблем формирования высокой стоимости являются методы взаимодействия с поставщиками, то есть отсрочки и прочее. Им приходится дороже продавать, чтобы хотя бы как-то скомпенсировать инфляционную составляющую, кредитную. Но ведь это не основная причина удорожания?

У нас по целому ряду видов оборудования – известные поставщики, которые делают и качественно, и лучше. Но сама сумма удорожания – не меньше 30% во многом из-за того, что наши заводы работают в рваном ритме, не имея перспективных заказов.

В результате, удельные затраты на сооружение энергообъектов с учетом оборудования и стоимости строительных, монтажных, наладочных работ у нас дороже, чем в Европе, в Америке, в Китае, где уже уровень зарплаты подошел к нашему. Мы подошли к моменту, когда приоритет требования о снижении стоимости строительства не опирается на новые технологии, современные долговечные материалы, а распространяется только на снижение зарплаты строителей без учета финансовых потерь из-за снижения качества работ, сроков строительства и последующей аварийности энергообъектов. Такой подход свидетельствует о потери компетентности и квалификации, как у заказчика, так и у подрядчика, а значит и в государственных подходах, которые формализованы и не решают реальных проблем. Вышло Постановление РФ о снижении на 30% удельной стоимости строительства за 3 года. Возникает вопрос: а как снизить-то? Что изменилось? Более дешевые материалы, более эффективные технологии, более ритмично мы загружаем заводы-изготовителей и подрядчиков? Ничего подобного. Добавьте еще, что ставки кредитов выросли и все станет ясно. Ничего мы не снизим по стоимости, а вот качество точно потеряем окончательно, т.к. квалифицированные технологи на заводах, строители и монтажники на строительных площадках работать в наших условиях минимальной оплаты на электроэнергетику не будут.

— Какие варианты решения вопроса видите Вы?

Основываясь на зарубежной практике, я бы обозначил два момента, которые интересно было внедрить у нас. Ни одни торги не проводятся за рубежом без предварительного нормирования затрат любого поставщика, изготовителя, проектировщика, строителя, монтажника, наладчика. Более миллиона человек в Китае занимаются только нормированием затрат. Это очень эффективно.

Метод нормирования затрат является обязательным для всех стран ОЭСР – Организации экономического содействия и развития. Более того, на основании его каждый год планируют снижение удельной стоимости. Для гидроэнергетики и даже в атомной энергетике, тепловой – снижение примерно 4% в год, в возобновляемой до 20 % (!!!)

Еще один интересный метод используется в Соединенных Штатах Америки. Соглашения, которые подписывают поставщик и заказчик передаются в профсоюзы для контроля. Это, чтобы специалисты гарантировано получали оплату по контракту и предотвратить коррупционные откаты.

Своего рода общественный контроль?

Профсоюзы смотрят: «Сколько там зарплата моих рабочих? Вот, по нормативам обещали вот столько». И попробуй утащи потом эту зарплату.

То есть профсоюзы проверяют зарплатную составляющую в себестоимости?

Закончился проект, работали люди. И все знают, что члены профсоюза должны были получить, допустим, 100 миллионов долларов. А им говорят: «Вы знаете, тут что-то такое, теперь вам хватит 60», например. И в ответ: «Нет, ребята, вот это моя зарплата, я сделал все».

У нас количество аварий и отказов, даже на крупных блоках, сейчас просто поражает, на всех новых энергоблоках постоянно. Это все говорит о том, что там кому-то заплатили меньше, там не того качества специалисты, от проектировщика до строителя, монтажника-наладчика.

Как вариант решения — можно пробовать эти методы, то же нормирование как общую методику.  Мы три года назад собирали конференцию в Омске, пригласили американцев, англичан, китайцев, голландцев. Я понял, что это основной метод любого контроля. Но это непросто. Ведь надо пустить нормировщика на завод-изготовитель, на строительную площадку. Это квалифицированная работа на месте. Кроме этого нормирование надо обобщать и пересматривать по лучшему результату.

По сути, пошаговый контроль себестоимости.

Зато производительность при протягивании тех же пазов в дисках турбинах с учетом новейших технологий увеличивается в 20 раз. Нормировщик обязательно спросит: «А чего это вы сюда забили? У вас тут затраты другие. Сколько у вас там «прочее», какие у вас там 20%? Это нас не касается. На данное изделие вы только конкретные затраты пишите».

И тут налицо проявляется нормирование.

 Виктор Васильевич, что касается вопросов импортозамещения. Возьмем конец 80-х, когда наше станкостроение, и вообще промышленность, были на высоте, и настоящее время, когда мы зависимы от импортного оборудования для переоснащения наших мощностей. Есть ли шанс уйти от этой зависимости? Что для этого нужно, есть ли реальные шаги?

Сложный вопрос, не создана система. Мы ввели новые эффективные мощности по программе РАО «ЕЭС России» — высокотемпературные газовые турбины. Ладно, что они очень дороги. Но через семь лет стоимость ремонта турбины 50 мегаватт равна стоимости ремонта электростанции мощностью 700 мегаватт. Можете себе представить? Мы и раньше отставали в энергетике по высокотемпературным газовым турбинам. Это самый напряженный элемент в машиностроении. Ни в космосе, ни в обороне – нигде нет таких напряженных деталей и узлов, как в газовых турбинах. Там были проведены колоссальные исследования фундаментальной наукой. Отставание сегодня около 30 лет. Можно это сделать или нет? Наверное, все можно. Только сам путь догонять – он, может быть, и не самый главный. Лучше, если где-то сделал прорыв и обошел с какими-то новыми материалами, новыми решениями. Мне кажется, уже сейчас, видя потенциал того, что есть у нас в энергетике и на заводах – нам не справиться с задачей, если не будет подключена оборонная промышленность.

И сейчас пригодился бы например опыт Пермского авиационного завода, с его приличными 25-мегаваттными газовыми турбинами, которые уже сейчас можно ставить в стационарную энергетику с полной уверенностью в ресурсе при выполнении регламентных ремонтных работ.

Сейчас нам надо вдвойне-втройне вкладывать в науку, но самое страшное, что у нас после всех этих реформ потеряны все центры принятия решений в электроэнергетике.

Да и численность самого Министерства за последние годы упала в 20 раз, тогда как все остальные ведомства выросли в два раза. Потери в электроэнергетике привели к тому, что реально перспективным развитием отраслевого НИОКР не занимается никто. Фонда отраслевого как такового даже не создано.

  Кстати,  Минпромторг начал движение в этом направлении.

Минпромторг – это одно. В отрасли должен быть свой фонд, заказчик должен диктовать. Он может, если ему помогут, привлекать других, и мне действительно импонирует, как Минпромторг работает, и с кредитной и конкретной политикой для своих предприятий. Но сейчас просто целые школы потеряны. Даже обсыпь деньгами – не везде получится. Ни одно министерство в период четвертой технической революции, не нужно, если в нем нет управления научно-техническим прогрессом. Если у атомщиков больше 4% идет на НИОКР, то в электроэнергетике 0,2%. Это не сравнимый уровень.

  Еще одна тема, которая на слуху у всех сейчас – нефть. Мнения о падении стоимости нефти очень разнятся. Кто-то видит в этом умысел по уничтожению сланцевой добычи, кто-то считает это просто истерией на рынке. Но есть еще одно интересное мнение. Как по-Вашему, имеет ли право на жизнь версия, что с развитием альтернативных источников нефть уже не нужна и мир переключается на генную инженерию, альтернативную энергетику и т.п. Или это фантастика?

Нет, я думаю, это не фантастика. Но смотреть надо точечно. Объем генерации возобновляемой энергии поражает, весь юг, вся Бавария покрыта солнечными электростанциями. Никто раннее не учитывал, что в Германии так много солнечной энергии, которую можно эффективно использовать в сочетании с ветрогенерацией, что будет решаться за счет коридоров высоковольтных линий электропередач с севера на юг.

  Вы о ветряках?

Ветер и солнце должны дополнять друг друга. А если к ним еще добавить аккумуляторы… Но в то же время наша основная особенность – это огромное количество котельных в зонах, где ветра нет и солнце не светит. У нас большая часть тепла отпускается в котельных, работающих на угле, газе, мазуте. И это нерационально.

  То есть наши климатические условия не позволяют в полной мере использовать альтернативную энергетику? Или все-таки дело не в климате, а, скорее, в менталитете?

Нет, и в климате и в негарантированном возобновляемом источнике на значительной части территории, а еще я бы добавил и в отопительной дешевизне топлива и энергии.

  А также в стоимости и проблеме с поставщиками электроэнергии? У тех, кто желает перевести, например, свой загородный дом на самообеспечение, возникают именно эти вопросы.

Кстати, в Дании уже по стандарту запрещается строить дом, если у он не на самообеспечении. На Аляске это уже давно — там вы сами себя обеспечиваете еще и водопроводом, и канализацией, там нет инженерных сетей по территории. Это было  еще 15 лет назад.

Конечно, надо знать, какая у нас реальная стабильность солнечных дней. В Сочи – 300 дней в году, в Хабаровске – тоже, в Оренбурге – тоже, а вот в остальных регионах… Или динамика ветра. Когда работал в Министерстве энергетики Советского Союза, была снята карта ветряного и солнечного потенциала по всей стране. То есть в нашей нестабильности надо везде считать.

Сейчас надо находить местные возобновляемые источники. А они безусловно есть. Темп прибавления, я думаю,  у нас нулевым уже не будет.

  И возвращаясь к вашей книге. Известно, что во времена формирования реформы вы неоднократно обращались в Правительство Российской Федерации, а именно к Б.Н. Ельцину. Какова была реакция?

Когда приходилось обращаться к Б.Н. Ельцину, он решал вопросы. Было три встречи. Когда было принято первое решение о раздроблении компании, я показал зависимость энергетики в крупных промышленных комплексах — Кузбассе, Тюмени, Урале, крупных социально-значимых городах, таких, как Москва. И согласились оставить то, что создавалось годами. Не был разделен «Мосэнерго». Слишком серьезная была завязка и риск социальной стабильности. У нас не все понимают, что может быть при тяжелой аварии в зимнее время. Я могу сказать о реальности летальных случаев, знаю два примера. Один у нас, сам был участником, а второй – который был три года назад в Англии.

Это было всего три года назад?

Да, в 2012-м году в Англии опубликована была статистика, что из-за холодной зимы умерло 35 000 пенсионеров, это в 3 раза больше, чем обычно. Был шок. Оказывается, всё из-за привычки англичан экономить. Они, когда холодно включают отопление в комнате, где больше находится, в остальном доме достаточно прохладно. Когда человек в возрасте, при переохлаждении смерть незаметная. Это не угарный газ, человек просто засыпает и не просыпается.
А у нас это было зимой 1978-79 года, когда под Новый год похолодало с минус 12 до минус 430С, по Москве также температура держалась пять дней. Была двойная перегрузка по теплу всех ТЭЦ, начались аварии – а мы ничего не могли сделать.  Когда на улице -43, а все рассчитано на -26, и когда в палатах стало плюс 2 градуса, то на подведении итогов врач города Москвы назвал ужасающие цифры – послеоперационные пациенты, дети, пенсионеры.

Многомиллионный город с большими домами, с централизованным отоплением мгновенно остывает. При аварии в электроснабжении встают все котельные на любом виде топлива, все ТЭЦ встают. Такие инфраструктуры не должны никогда приватизироваться, не должны никогда продаваться. И ответственность за это по Конституции на Российской Федерации, как у социального государства, обязанного обеспечить условия жизни людей. Ответственность и обладание возможностью не тождественные вещи. Тут основа всего —  планирование необходимых мероприятий, техническое обслуживание и множество нюансов, которыми располагает только собственник.

Изучив ваше предложение «Единственный покупатель», задались таким вопросом: если сейчас внедрять эту модель модернизации организационной структуры электроэнергетики и правила рынков, то сколько времени понадобится, чтобы восстановить ЕЭС? Как вы это видите?

А что вы вкладываете в слова «восстановить ЕЭС»? Она есть и работает, просто по другому рынку. Тут интересно, мало кто знает, эта модель «Единственный покупатель», которую сейчас так приветствуют в мире, особенно когда ее стали еще и оптимизировать, у нас была  внедрена. В 1989-м году приказом министра энергетики СССР сотрудники Центрального диспетчерского управления обеспечили подготовку к переходу на эту модель, с блоком оптимизации. И работали по этой модели с июня 1989-го до 1999-го. Это значит, что когда определялась загрузка электростанции, учитывались нормативные затраты с нормативной рентабельностью. Все затраты брались в общий котел, усреднялись и  продавались покупателю. Сверхприбыль как понятие было исключено. Были только нормативные затраты. Это была фактически конкуренция технологических характеристик с эффективным блоком оптимизации.

А ведь надо еще понимать, что в нашей стране сэкономить топливо – это великое благо. И сам настрой, и экологический, экономической – должен настраивать всех на оптимизацию режима топливоиспользования.

Таким образом, предлагаемый переход – это фактически возобновление того, что было до 1999-го года, когда регулирование было возложено на Федеральную службу по тарифам. Тут не требуется решать сверхзадачу, мы не в неизвестное залезаем. Без перехода к новой модели рынка, мы не сохраним основной потенциал — городские ТЭЦ, мощность которых по электрической и тепловой части больше, чем все остальные сектора генерации. Но кому-то надо было ввести ТЭЦ в режим самоуничтожения. Это надо немедленно предотвратить ради сохранения социальной стабильности общества. Нельзя мирится, что по существующей модели рынка одна электростанция — Сургутская ГРЭС-2, находящаяся в собственности E.oN имеет больше прибыли, чем все ТЭЦ от продажи энергии.

И все же, если вернуться к этой модели, то сколько, по-вашему, должно пройти времени, чтобы внедрить эту систему?

Фактически перейти к регулируемой модели – очень просто. Достаточно года, с предварительной подготовкой. Есть люди на местах, все это можно сделать.

По этой теме есть очень хорошие книги. Во-первых, есть американские авторы, но мне больше всего нравится книга «Рынок электроэнергии» Д.С. Беляева — это доктор технических наук Иркутского института энергетических исследований. Она очень хорошо методически подана и основана на обобщении мирового опыта.

Еще раз спасибо, Виктор Васильевич за эту встречу. Мы со своей стороны сделаем все, для того, чтобы Ваша работа стала доступна максимально широкому кругу читателей. Благодарим за оказанное доверие. 

29.02.2016 г.

Горячее